"Наложить историю на территорию"

Произведение Алексея Иванова "Вилы"-Москва: Издательство АСТ, 2017 жанрово никак не обозначено. Определить, что это документальное повествование об истории пугачёвского бунта, было бы неверно. В аннотации к книге сказано: автор на вопрос о пугачёвском бунте предлагает наложить историю на территорию. Территория - великие степи Евразии, река Яик. Великая Степь - прародительница Урала. С обращения к Великой Степи начинается каждая глава книги.

Историческому освоению этих территорий автор уделяет большое и подробное внимание. Яик, Оренбург, другие территории - это те места, где успешно развивалось казачье движение. Почему именно здесь начались казачьи волнения, которые возглавил Пугачёв?

Казачьи общины, как объясняет Иванов, появились на Руси как форма отторжения людей от государства.  Но в Оренбурге, на Яике, Российская империя начала создавать новых казаков - себе в поддержку. "На Яике подчинение казаков казённому уставу назвали "регуляторством". Среди казаков были люди зажиточные и голытьба. Богатые ничего не сделали, чтобы защитить бедняков. В 1770 году яицкие казаки отказались идти на Терек, куда их посылала власть. Началась забастовка, не помог приезд следственной комиссии, в результате "регуляторство" на Яике было свёрнуто. "Во времена Пугачёва на Яике жило 14 тысяч казаков-исетских, оренбургских и яицких. Пугачёв сумел объединить их в общее дело бунта".

Всё началось с легенды. Осенью 1772 года по Яицкому городку прополз слух о царе Петре Фёдоровиче. Как- будто царица хотела сгубить своего мужа, но он сбежал, скитался по миру, пока турецкий султан не направил его на Яик.

Однако, "казаки не путали жеребца с мерином и сразу опознали в человеке ровню. Самозванец и не отпирался. Он -  донец Емельян Пугачёв".

Казачье движение сводилось в овладении войском Пугачёва уральских городов, но здесь, как пишет автор, начались качели. Сдались Илецк, Татищева крепость, а вот Оренбург, губернатором которого был датчанин Иван Рейнсдорпу, мятежникам взять не удалось. Но многие офицеры отступали или сдавались вместе со своими солдатами. Так, "в бою у деревни Юзеевой под ноги казакам бросил свою шпагу 18-летний подпоручик Михаил Шванвич". Шванвича заставили поцеловать руку, что офицер после недолгих колебаний сделал. Подпоручик был не первым дворянином, кто сдался Пугачёву. Но его Пугачёв особенно выделял среди других и история Шванвича, описанная Ивановым, вызывает наибольший интерес.

Не удалось взять Оренбург, зато пугачёвские войска прочно заняли Бёрдскую слободу, которая находилась в пяти километрах от Оренбурга. Для Пугачёва была выделена лучшая изба. Иванов пишет: "Каждый вечер в избе бушевали попойки. Лучины задыхались в угаре, пролитая брага текла по столам, атаманы сидели подле "царя" в шапках и пели тягучие бурлацкие песни".

Но мысль взять Оренбург не покидала самозванца. Главной на дистанции Оренбург-Орск была Верхнеозёрная крепость. Комендантом крепости был немолодой француз, военный инженер Отто де Марин. Не могу не процитировать Иванова: "Под командованием Отто де Марина находилось 800 защитников при 19 пушках. С такими силами настоящий француз отобьётся от сатаны, а не только от бунтовской швали". Верхнеозёрскую крепость удержали.

Так в победах и поражениях был подавлен пугачёвский бунт. Но на этом рассказ о пугачёвском восстании не заканчивается. Хотя на мой взгляд, книга посвящена далеко только пугачёвскому бунту,  но в равной степени истории Урала, с самого его основания. Книга - находка для краеведов и историков.

В предисловии к книге не зря сказано: наложить историю на территорию. Во второй части книги, в самом её начале, которая названа "...Всякими вольностями...", автор вновь обращается к особенностям ландшафта. Природа диктовала поведение человека. Как и в первой части книги, озаглавленной "Бородами и морями..." повествование начинается с обращения к Великой Степи. Великая Степь в древности была местом обитания тюрков. Но больше тысячелетия назад тюрки двинулись на Север, в сибирскую тайгу. В 11 веке на реке Ишим появилось первое сибирское государство тюрков - Ишимское ханство, которое разрослось до Тюменского, правителем этих мест был Джучи. Благодаря стараниям известного по истории Тимура, хана Золотой Орды,  Сибирское ханство стало мусульманским.

В ту пору мировой валютой для Сибирского ханства был китайский шёлк, но всё тот же хан Тимур оборвал нити торговли с Китаем. Шелкам подобрали замену: "Сибирское ханство превратилось в пушной Кувейт эпохи Возрождения". Тотчас на Сибирское ханство появились претенденты: Москва и Бухара. Как пишет Иванов: "на Руси пушнина была нужна позарез". Тем более в ту пору на территории русских земель месторождений золота ещё не было найдено. 

Не смотря на то, что бухарский правитель Кучум был силён и проворен, Грозный оказался хитрее.

В чём же состояла хитрость? Грозный подарил новгородским солёпромышленникам Строгановым восточные земли Руси. 

А те создали на этих землях целую империю: солеварни, крепости, монастыри, на Строгановых работала масса крепостных. К тому же Строгановым была дана возможность изготовлять порох, а это уже в кело созданию армии.

В 1579 году разразилась война, русские войска сразились с воинами Кучума. В этой войне один из отрядов возглавил легендарный атаман Ермак. "Восемь сотен казаков Ермака от Камы перевалили Уральский хребет и прорвались к Иртышу, а здесь разбили и прогнали войско Кучума".

Теперь Урал был не просто русской территорией, но тем местом, где можно было развивать промышленность. Со временем Урал стал горнозаводским, здесь царил культ труда. С 17 века на лесной Урал хлынул поток гонимых раскольников. Выжили они в дремучих урочищах Урала только благодаря каторжному труду. Появились первые заводики, где крестьяне изготовляли котлы, гвозди, серпы, топоры. Всем этим товаром можно было благополучно торговать с татарами Сибири: "за простой железный котёл татары давали столько пушнины, сколько её в этот котёл и влезало".

Но когда наступила эпоха Петра Первого, малое производство государство не удовлетворяло. Пётр готовился к войне со Швецией и ему нужна была артиллерия. В самом конце 17 века на Урале впервые были заложены два больших завода - Невьянский и Каменский. Особенно активно и качественно оружие изготовлялось на Каменском заводе.

Триумф русского оружия пришёлся на 1704 год, год взятия Нарвы, это оружия, которое изготовил Каменский завод. В 18 веке в Каменске заводы строились один за другим. Через 70 лет сюда пришёл Пугачёв со своей оравой, они захватывали заводы, но готовить пушки им приходилось самим, что у бунтовщиков редко получалось. Опытные литейщики отсиживались по своим избам. Рабочие не приняли Пугачёва.

Но ведь кто-то был опорой Пугачёва. Частично автор книги объясняет ситуацию в главе "Иго работы". На горных заводах существовала система "приписки". К каждому заводу начальство приписывало несколько десятков деревень. Жители этих деревень должны  были вместо барщины отработать для завода определённое количество дней. "Пахарь бросал поле, чтобы полгода махать топором на лесосеке или кайлом в руднике". Согласитесь, очень напоминает индустриализацию.

Для рабочего труд являлся эквивалентом качества жизни. Больше наломаешь руды, больше выплавишь металла, получишь больший заработок. Для крестьян увеличение труда не имело смысла. Именно приписные рабочие - крестьяне при Пугачёве бунтовали на горных заводах и даже сжигали их. Приписка была отменена только в 1804 году.

В главе "...Всякими вольностями..." автор пишет как обустраивался горнозаводской Урал. "Самое зримое наследие горнозаводской державы - градостроительный тип "горного завода", когда в центре селения  - пруд и завод. На сегодняшний день завода может уже и не быть, но селение по планировке всё равно остаётся горнозаводским. Пример -Екатеринбург".

Много страниц в книге посвящено и выдающимся людям горнозаводского Урала: Татищеву, Демидовым, Ивану Твёрдышеву и другим.

Рассказывая о развитии промышленности, выдающихся и работных людях, автор не забывает и о Пугачёве, который то тут, то там вносил смуту, по принципу, где тонко, там и рвётся. Правда, удача всё реже и реже была на стороне бунтовщиков. Например, как можно было отдать мятежникам Ирбитскую ярмарку. "Ирбитская ярмарка расцветала на мехах. Ирбит неудержимо богател и превращался в главную пушную биржу державы". При нападении Пугачёва толпа мужиков, без помощи войск,   отмахалась от бунта и этим народ спас свою ярмарку. "Государыня сполна отблагодарит Ирбит за верность и храбрость; в 1775 году слобода станет городом".

Но если уж победа была за бунтовщиками, Пугачёв приказывал заводы "жечь до подошвы". Произведение Иванова даёт буквально эпическое, подробнейшее описание пугачёвского восстания. Как государству в тяжелейшей схватке приходилось отвоёвывать у бунтовщиков селение за селением, крепость за крепостью  или напротив, терпеть поражение.

Нам, уральцам, читать это вдвойне интересно и волнительно - географические названия все такие знакомые: Старая Утка, заводы Камы, Златоуст, Саткинские заводы, которые пугачёвцы спалят дотла, сожгут и Ижевский завод. Как пишет Иванов: "Своей державе Пугачёв хотел быть костоправом, но - увы - стал костоломом"

 К тому времени Пугачёв воссоединится с Салаватом Юлаевым, за которым был Стерлитамакский башкирско-мишаринский карательный корпус.

Чем больше наравне с Пугачёвым набирало силу движение башкир по разгрому уральских заводов, тем сильнее уменьшался пыл и удовлетворение приписных крестьян уничтожением предприятий. "Крестьяне поняли: лучше заводская кабала, чем башкирская сабля".

Этой фразой завершается вторая часть книги. В третьей главе тема продолжена, вот название третьей главы: "...Подобны степным зверям..." Башкиры против государства".

Как образовалась эта народность, как создавалось государство Башкортостан, насколько упрямым, с большим чувством собственного достоинства был этот народ, обо всём рассказывает автор книги.

Вновь глава начинается с размышления о Великой Степи. "Правильный выбор дороги - для Великой Степи вопрос жизни и смерти. Эту дорогу сумел правильно выбрать тюркский царь Коркут. Легендарный Коркут привёл древних тюрков с Алтая на Южный Урал. Тюрки смешались с местными уграми, и к 10 веку превратились в народ башкортов, в "людей-волков".

Иванов поясняет, чем принципиально отличались, к примеру, башкиры от татар. Вот одно из отличий: "От соседей -булгар, которые станут татарами, башкир будет отличать образ жизни: полукочевое скотоводство".

При Иване Грозном началось наступление на татар. В 1552 году Грозный взял Казань. Башкиры же определили условия присоединения, которые Россия не раз будет нарушать. Но каждое нарушение встречало отпор. Россия ещё не раз столкнётся с неповиновением Татарии и Башкирии. Только затихало в одном месте, как надо было мчаться в другом направлении. Так продолжалось столетия.

Вы, наверное, помните посыл автора: наложить историю на территорию. Что касается территории Башкирии, то писатель характеризует её "как страну щедрую, красивую и ласковую". Русские поняли это очень быстро и началась ползучая крестьянская колонизация. Это, конечно, вызвало возмущение башкир, назревал серьёзный конфликт. В 1661 году всю Башкирию поднял на мятеж батыр  по прозвищу - Сары Мерген - Жёлтый Мертвец и одержал победу. Таких конфликтов будет множество, но прослеживая их, ведя столь напряжённое повествование, автор уделяет место и лирическому. В большой главе "...Подобны степным зверям..." есть главка "Табынская богоматерь". Как пишет автор " Икона из Табынска родная сестра иконы из Казани, общерусской святыни". Часть русских всё-таки закреплялась и в Татарии и Башкирии и строили там первым делом монастыри. Писатель Алексей Иванов рассказывает чудесную историю Табынской иконы. Как она исчезала и являлась снова в одном и том же месте. Сегодня на курорте Красноусольск в Башкирии создана зона почитания Табынской иконы -грот, где явился чудотворный образ.

В целом, контакты с Башкирией России давались очень тяжело. Секретарь Сената Кирилов разработал проект строительства в Башкирии города-крепости Оренбург. По его теории башкиры горели желанием осуществить строительство. Чиновник не удосужился что-либо разъяснить  местному населению, а по их разумению при таком строительстве казахам, с которыми башкиры враждовали, достанутся щедрые Тургайские степи. Конечно же это породило войну, башкиры дрались насмерть. Экспедиция Кирилова провалилась, деньги были потрачены и люди загублены. Тем не менее он строчил в столицу победные реляции.

Горный начальник Василий Татищев имел свои соображения как обустроить Башкирию, а Кирилова он считал дураком. Тем не менее и Татищев действовал напролом, русские чиновники презирали азиатов. Чтобы быть в стороне от пожара войны, Татищев натравил на башкир казахов. Даже в столице понимали, что дело плохо, Татищева отозвали, а вместо него послали адмирала и князя Урусова. Тот тоже не удосужился вникнуть в ситуацию, и война разгорелась с новой силой.

Лишь один русский чиновник сумел достичь некоторого прогресса в отношениях с башкирами - дворянин Иван Неплюев. Он основал Оренбург в третий раз, Неплюев  понял, что башкир не покорить силой оружия. Он переформатировал Оренбуржье из поля боя в Оренбургскую губернию. Он довершил дело Кирилова, достроил заложенные им линии крепостей. Неплюев прагматично применил все идеи предшественников: отстроил не только крепости Кирилова, но и заводы Татищева. "И ещё одну истину Неплюев понимал предельно ясно: общение народов и держав - это не война и не посольства, а торговля".

 Вполне закономерно, что в Троицке воздвигнут памятник Ивану  Неплюеву.

Тем не менее башкиры бунтовали каждые 10-20 лет. В этих бунтах были разные вдохновители и руководители, самый яркий из них Салават Юлаев. Отец Салавата был богатым баем. В 21 год Салават имел трёх жён и двоих детей. Кто знает, как сложилась бы судьба молодого человека, не произойди его встреча с Пугачёвым. Пугачёв нюхом чувствовал, где происходят волнения, он, конечно, не мог быть в стороне от происходящего в Башкирии.

Иванов рассказывает, как произошло знакомство Салавата и Пугачёва, а затем и их совместные боевые действия. Внешне всё выглядело так, что отстаивают они общие идеалы, но это только внешне. Во всех своих действиях Салават Юлаев выглядел как борец за правое дело и уважение к нему среди башкир было безграничным, гораздо большим, чем к Пугачёву. К Пугачёву относились хорошо за то, что он громил русские заводы. В этом башкиры ему охотно помогали, ведь из-за этих предприятий коренные жители теряли родовые угодья.

Все  деяния Салавата Юлаева подробно описаны Ивановым. Основная разница между Юлаевым и Пугачёвым в следующем: Пугачёв претендовал на трон и потому был личным врагом императрицы Екатерины. Юлаев же был врагом политическим, потому что хотел вернуть башкирам свои права.

Оценивая роль Салавата Юлаева, автор пишет: "Яростная борьба башкир не позволила России превратиться в колониальную империю западного типа. Россия сумела сохранить себя: не развалилась на русскую и тюркскую половинки".

Пугачёв тем временем продолжал бушевать на просторах России. В книге Иванова нет заданной выстроенности повествования. Книга об истории Пугачёвского бунта, кстати, первое серьёзное исследование после Пушкина.  Пугачёв в повествовании Иванова то пропадает, то появляется вновь. На разных страницах книги писатель рассказывает, что бунтовщик схвачен и даже казнён и вновь возвращается к тому, что предшествовало поимке Пугачёва. Вот  мы его видим во главе войска, то овладевающего очередным городом, то отступающим. Это, конечно, не оплошность автора, а его метод. Писатель и ненавидит своего героя, пролившего моря крови и в то же время не хочет расставаться с ним.

Если говорить об авторе книги, то это человек большого  таланта и огромной работоспособности. Где, каким образом по прошествии столетий он нашёл столько фактов, имён и всё это интереснейше описал?

Последняя глава книги называется "...Ловить, казнить и вешать...".Эта глава вся посвящена Пугачёву, его последним попыткам выиграть схватку с государством. Это человек, который посягает на овладение многими городами, среди которых Саранск, Кунгур, Пенза, Казань и другие. Кстати, Иванов даёт иногда краткое, иногда развёрнутое описание этих городов и городков. Для него не только важен бунт, но и территория, на которой разворачивается происходящее. Отчего, например, зависит то,  что более основательные города сдаются почти без боя, а мелкие дают отпор пугачёвской орде.

Орда это не оговорка, это то, во что превратилось битое во многих боях войско Пугачёва. Если раньше его соратниками были казаки, которым особенно нечего было терять, то теперь окружение собиралось из крестьян, а это совсем другая песня. Крестьянин привязан к дому, земле и только Манифест Пугачёва о даровании крестьянам свободы, привлекал их на его сторону. Так что с одной стороны Пугачёв и его окружение, воевавшее главным образом вилами, а с другой стороны царская армия в бесконечной погоне за Пугачёвым. А где же высшее сословие: дворяне, помещики? Не один из них не возглавил отряд мужиков, которые самоотверженно, с теми же вилами выступали на борьбу с ним.

Пугачёв у Иванова, да и история об этом говорит, убийца, палач, человек, который буквально сжёг ряд российских городов. Но это и незаурядный человек, который мог организовать людей, пусть часто представляясь  императором Петром Третьим. Сила его была ещё и в том, что он каждый раз проникался особенностью территории, на которой находился. Не зря он всецело полагался на казаков, башкир, но не на крестьян. Иванов описывает столько знаний и умений Пугачёва, что удивляешься, откуда было им взяться у простого мужика.

Свобода по-пугачёвски, к счастью, не получилась. Читая книгу Иванова невольно вспоминаешь слова Пушкина: "Страшен русский бунт бессмысленный и беспощадный".

У меня книга Алексея Иванова, не смотря на скрупулёзность самой работы, оставила много вопросов. Вероятно, это та книга, которую надо прочитать несколько раз, да она и стоит того.    

Е. Е. Войтинская