Мои слова, я думаю,
умрут,
и время улыбнется,
торжествуя,
сопроводив мой
безотрадный труд
в соседнюю природу
неживую.
В былом, в грядущем, в
тайнах бытия
в пространстве том,
где рыщут астронавты,
в морях бескрайних -- в целом мире я
не вижу для себя уж лестной правды.
Поэта долг -- пытаться единить
края разрыва меж душой и телом.
Талант -- игла. И только голос -- нить.
И только смерть всему шитью -- пределом.
Трудно поверить в то,
что прошло уже 20 лет со дня смерти поэта, лауреата Нобелевской премии Иосифа
Александровича Бродского. 24 мая 2016 года ему исполнилось бы не так уж и много
- 76 лет.
Нет необходимости напоминать
подробности жизни поэта, разве что пунктирно.
Иосиф Бродский родился 24 мая 1940 года в Ленинграде. Отец - Бродский
Александр Иванович, участник Великой Отечественной войны, капитан ВМФ, военный
корреспондент, фотограф. Мать - Вольперт Мария Моисеевна, работала бухгалтером.
Бродский не окончил
даже средней школы, добровольно ушёл из восьмого класса. Работал на почте, в
морге, смотрителем маяка, уезжал с геологическими партиями на Север, на Дальний
Восток, на Алтай и Таймыр. Но где бы он ни был, постоянно писал стихи.
В 1964 году Иосифа
Бродского судили за тунеядство, он был осуждён на 3 года исправительных работ.
Благодаря заступничеству знаменитых людей, таких как Д.Шостакович, К.Чуковский,
Ф.Вигдорова, срок уменьшили вдвое.
По возвращении из ссылки,
ничего не изменилось в статусе Бродского. Стихи не публиковали, путь в
литературу был закрыт. Оставалось одно: тайно переправлять стихи на Запад.
Власти не могли смириться с таким положением вещей, в 1972 году Бродскому
пришлось вынужденно покинуть страну, родной Ленинград, родителей, которых он
уже никогда не увидит.
Книга Эллендеи Проффер
Тисли "Бродский среди нас"(Москва: АСТ: CORPUS, 2015) рассказывает об
американском периоде жизни Бродского.
Но прежде всего
следует сказать об авторе книги. Эллендея Проффер и её муж Карл основатели издательства"
Ардис". По образованию супруги Проффер гуманитарии, слависты и их
издательство, основанное в 1971 году, специализировалось на издании русской
литературы на языке оригинала в английском переводе.
С Иосифом Бродским
Эллендея и Карл познакомились в 1969 году в Ленинграде. Это знакомство состоялось по рекомендации
Надежды Яковлевны Мандельштам. Профферы уже кое-что знали о Бродском, в связи
со скандальным судом и, конечно, читали его стихи.
Встреча Профферов с
Бродским состоялась 22 апреля 1969 года в коммунальной квартире Дома Мурузи,
там где Бродский жил до эмиграции. И дом, и квартира были гениально описаны в
одном из лучших эссе поэта "Полторы комнаты". Бродскому в ту
пору 29 лет. Эллендея пишет:
"Личность его обозначается сразу - юмором, умом, очаровательной улыбкой.
Курит беспрестанно и эффектно".
Здесь сразу необходимо
сделать небольшое отступление. Автор воспоминаний очень чётко разграничивает
оценку Бродского как гениального поэта и Бродского - человека,
с его категоричностью, порой предвзятостью к людям или, напротив, лояльностью,
если человек мог быть в чём-то полезен.
В плане человеческих качеств, интересно
сравнение Эллендеи Проффер Бродского с Набоковым, с которым она и её супруг
Карл тоже были знакомы и издавали его произведения в 1970-х и 1980-х годах.
Вначале о том, что их
объединяет: оба из Петербурга, оба писали по-русски и по-английски, и тот и другой были очень остроумными людьми.
Оба очень самоуверенны, честолюбивы. Набоков и Бродский отвергали возможность
посещения России. Но, "Набоков не хотел посетить Россию, понимая, что это
уже не та страна, какую он знал, а Бродский не хотел навестить её, будучи
уверен, что это та же самая страна, из которой он уехал".
В чём же отличие? Прежде
всего в уровне образования. Набоков родился в аристократической семье, он с
детства говорил на трёх языках: русском, французском, английском, причём,
английский был первым его языком. Набоков окончил Кембриджский университет.
"В отношении образованности и общей культуры он имел такие возможности,
которые Иосифу были недоступны".
Бродский уже в Америке
совершенствовал английский, который изучил самостоятельно, о своих пробелах в
образовании прекрасно знал и это его нередко угнетало. Что он знал превосходно,
так это поэзию, как русскую, так и зарубежную.
Знакомство супругов
Профферов с Бродским, начавшееся в 1969 году, уже не прерывалось. Они
обменивались письмами, Иосиф пересылал им стихи. Когда Эллендея и Карл
приезжали в Россию, поэт знакомил их со многими интересными людьми, знакомых у
Бродского было великое множество. В разговорах часто всплывало имя Анны
Ахматовой, по-настоящему её значение Бродский осознал только после её смерти.
В мае 1972 года Иосиф
Бродский навсегда покинул Советский Союз. Ситуация, связанная с его отъездом,
тоже не раз описана. Постоянная слежка, невозможность публиковаться на родине.
Правда, во многих источниках говорится о том, что поэт категорически не хотел
уезжать, его вынудили власти. Эллендея Проффер в своей книге склонна
предполагать, что для Бродского отъезд представлялся неминуемым. Другое дело, что
всё произошло неожиданно и стремительно. Иосифа Александровича вызвали в ОВИР(Отдел
виз и регистрации) и предложили уехать в течении 10 дней в Израиль, визу власти
давали только в эту страну. В Израиль Бродский не собирался. Вот на этом этапе
большое участие в судьбе поэта приняли супруги Проффер и в большей степени
Карл. Он ценой огромных усилий и способностью убеждать добился, что Бродского
приняли на должность поэта при университете. Это был Мичиганский университет в
Энн-Арборе.
Отвлекаясь от
воспоминаний Эллендеи Проффер следует
сказать, что впоследствии Бродский в разное время преподавал в 24-х университетах Америки уже в
должности профессора. О том, как строилось преподавание Бродского свидетельствует известный музыковед,
писатель Соломон Волков.
"«Преподавал» в
его случае нуждается в пояснениях. Ибо то, что он делал, было мало похоже на
то, что делали его университетские коллеги, в том числе и поэты. Прежде всего,
он просто не знал, как «преподают». Собственного опыта у него в этом деле не
было… Каждый год из двадцати четырёх на протяжении по крайней мере двенадцати
недель подряд он регулярно появлялся перед группой молодых американцев и
говорил с ними о том, что сам любил больше всего на свете — о поэзии… Как
назывался курс, было не так уж важно: все его уроки были уроками медленного
чтения поэтического текста…"
Эмиграция начиналась для Бродского прибытием в Вену,
перевалочный пункт эмигрантов, направляющихся в Израиль. Но вопрос об Израиле
уже не стоял, потому что у Карла Проффера договоренность с Мичиганским
университетом была достигнута. Он и
встретил Иосифа в Вене.
Энн-Арбор, а не
столичный город был удачным вариантом для поэта. Здесь для него открывалась
возможность адаптироваться и приобрести большую беглость в английском. Период
преподавания в Энн -Арборе продолжался до 1981 года. Здесь Иосиф обучался
многим вещам, неведомым раньше: открывать счёт в банке, выписывать чеки, водить
машину.
Конечно, сказывалась
оторванность от родных, по-настоящему близкими людьми в начальный период
обживания Америки были Профферы, которые сами с трудом выкраивали время для
общения с Иосифом. Но постепенно, как пишет автор книги: "Русские нашли
его, американские поэты нашли его, заинтересованные старшекурсники и
преподаватели нашли его; девушку он нашёл сам".
Возвращаясь к
преподавательской деятельности Бродского, надо сказать, что он тяжело
втягивался в этот процесс. Отсутствие опыта, на первых порах плохой английский,
многие студенты жаловались, что не понимают ни слова из-за его акцента,
особенно когда он читал английские стихи. Но мало кто из студентов уходил с
курса Бродского, они попадали под его обаяние, интуитивно чувствовали, что это
человек безгранично влюблённый в поэзию, а значит у него можно многому
научиться. "Обширное знание поэзии и горячая преданность ей выручали его
даже в трудных ситуациях, даже в те дни,
когда он был плохо подготовлен".
Мы знаем, что наибольшую
известность на Западе Бродскому принесли эссе, они с течением времени составили
целый том, который он озаглавил "Меньше единицы". Даже по тому
немногому, что опубликовано в нашей стране можно понять, насколько эти эссе
талантливы, лаконичны и вместе с тем глубоки по мысли. Работа над эссе началась
опять же благодаря Карлу Профферу, это он попросил Иосифа написать первое из них
для "Нью-Йорк таймс".
"Иосиф был
потрясён почти незаметным положением поэта в Соединённых Штатах... Он принимал
почти все предложения написать эссе для серьёзного издания, участвовать в
литературном мероприятии, выступить со стихами, прочесть лекцию. Его натура
побуждала сказать "да", ко всему приложить руку".
Есть глава в книге,
посвящённая отношению Бродского с женщинами. Не будем подробно останавливаться
на этом, но из воспоминаний Эллендеи Проффер, можно понять, что женщин поэт
завоевывал быстро. Он не был особенно хорош
собой, но талант, сила убеждения и в целом то, что мы называем харизмой делали
своё дело. И всё же, пишет автор книги: "Были женщины на день, на месяц,
на год. Но в его стихах присутствует только одна женщина - Марина
Басманова". Образ Марины в течение 30 лет вдохновлял поэзию Бродского.
Я был только тем, чего
ты касалась ладонью,
над чем в глухую,
воронью
ночь склоняла чело.
Я был лишь тем, что ты
там, снизу, различала:
смутный облик сначала,
много позже - черты.
...........................................
Марина Басманова не
дождалась Бродского из ссылки, завела роман с его другом. Этот разрыв Иосиф
Александрович очень тяжело переживал. Как известно у Басмановой и Бродского
есть сын Андрей. Он приезжал к отцу в Америку и произвёл на отца тяжёлое
впечатление: его ничто не интересовало, кроме музыки, ничего не читал, а в
гостях у отца целыми днями смотрел MTV.
Как известно, женился
Бродский лишь в 1990 году на Марии Соццани, итальянке с русскими корнями. По
матери Мария носила фамилию Трубецкая, она окончила русское отделение Сорбонны.
С поэтом Мария встретилась во Франции,
туда с циклом лекций приехал Бродский.
Как вспоминает Эллендея Проффер:
"Она была замечательно красива, умна и образованна. Говорила на четырёх
языках, была классической пианисткой, изучала русскую литературу, в центре её
интересов была Цветаева. Мария дала ему то, чего у него по-настоящему никогда
не было, - семейную жизнь". В 1993 году у них родилась дочь Анна.
Воспоминания Эллендеи
Проффер интересны и ценны тем, что показывают нам очень разного Бродского. Его
порой необъяснимую предвзятость к некоторым русским поэтам и писателям. О
негативном отношении к Евтушенко давно известно, к Ахмадулиной, писателю
Аксёнову. Зато Иосиф мог во всём помогать своим друзьям: пристраивал в
издательства их произведения, писал на них хвалебные рецензии, устраивал на
лечение.
Но Эллендея и Карл,
зная о всех недостатках характера Бродского, никогда не порывали с ним, всегда
прежде всего видели в нём большого поэта и мыслителя.
В 1987 году Бродский
становится лауреатом Нобелевской премии.
В 1991 - лауреатом
премии Америки.
Многие считают, что на
Западе его больше знали и ценили как эссеиста. Но настоящие ценители поэзии
видели в нём прежде всего талантливого поэта.
Вот, что пишет по
этому поводу автор книги: "Его диапазон, масштаб задач, решимость
привнести новые темы и метры в русскую поэзию сделали его крупным поэтическим
явлением".
В 1972 году, покидая
навсегда страну, родной Ленинград, мать и отца, которых советские власти не разрешат
ему проводить в последний путь, поэт не знал, что его ждёт в другой стране. Как
будет жить, чем заниматься. Да, ему очень помогали многие люди, одними из
первых были супруги Проффер. Но эта помощь вряд ли могла быть решающей, если бы
не огромный талант Бродского, его сила характера, человеческое обаяние. Уже в 1972 году Бродский в одном из
стихотворений написал пророческие слова:
Всё, что я мог
потерять, утрачено
начисто. Но и достиг я
начерно
всё, чего было достичь
назначено.
В январе 1996 года Иосиф
Александрович Бродский скоропостижно скончался в своём кабинете. Собирался
ехать на лекцию, но сердце остановилось, которое он, после нескольких операций,
совсем не берёг, немыслимо много работал, беспрестанно курил, подолгу, до глубокой ночи засиживался с
друзьями.
На его похоронах был
весь интеллектуальный цвет Америки.
Бессмертия у смерти не
прошу.
Испуганный, возлюбленный и нищий, -
но с каждым днём я прожитым дышу
уверенней и сладостней и чище.
Как широко на
набережных мне,
как холодно и ветрено и вечно,
как облака, блестящие в окне, надломленны,
легки и быстротечны.
И осенью и летом не
умру,
не всколыхнётся зимняя простынка,
взгляни, любовь, как в розовом углу
горит меж мной и жизнью паутинка.
И что-то, как
раздавленный паук,
во мне бежит и странно угасает.
Но выдохи мои и взмахи рук меж временем и мною
повисают.
Да. Времени - о
собственной судьбе
кричу всё громче голосом печальным.
Да. Говорю о времени себе, но время мне
ответствует молчаньем.
лети в окне и вздрагивай
в огне,
слетай, слетай на фитилёчек жадный.
Свисти, река! Звони, звони по мне, мой
Петербург, мой колокол пожарный.
Е. Е. Войтинская
Спасибо!!!
ОтветитьУдалить