«Непонимание Пушкина есть величайшая неблагодарность» Ф.М. Достоевский. К 215-летию со дня рождения А.С.Пушкина

                      Пушкин

Какой ценой купил он право,
Возможность или благодать
Над всем так мудро и лукаво
Шутить, таинственно молчать
И ногу ножкой называть?..  

 Анна Ахматова

6 июня давно стал для России национальным праздником. В этот день родился первый русский поэт Александр Сергеевич Пушкин. 
Об Александре Сергеевиче Пушкине сказано и написано очень много, и это позволяет в полной мере итожить всё более значительное из сложившейся Пушкинианы. Сегодня мы так и поступим, обратившись  к литераторам, историкам, литературоведам, исследовавшим творчество Александра Сергеевича.

Великий русский философ, мыслитель Иван Александрович Ильин не раз в своих статьях и публичных выступлениях обращался к творчеству А.Пушкина. Одна из лекций – «Александр Пушкин как путеводная звезда русской культуры» была прочитана в Цюрихе, в 1943 году. Начну с цитаты: «Пушкин носил в себе своеобразное, глубокое и таинственное творческое созерцание, ещё подростком он чувствовал, что в нём происходит что-то значительное. Это творческое созерцание, этот свет, ему данный, сам он считал производным от Бога».

Это таинство,  так до наших дней нераскрытая природа гениальности, не позволяют до конца проникнуть в глубинный смысл произведений поэта. Для многочисленных биографов Пушкин так и остался человеком – загадкой. В своей лекции И.Ильин говорит о том, что по-настоящему знали поэта только самые близкие его друзья. Именно они отмечали, как нежна, чутка, ранима была его душа. В юности он вообще встречал людей с объятиями. Разочарования, которые со временем приходилось выносить его сверхчувствительному сердцу, оказывались тяжелы и невероятно болезненны.

Своими современниками Александр Сергеевич воспринимался неоднозначно, некоторых  шокировал живостью и экспансивностью. Мог, находясь в театре, вдруг стянуть с головы парик и обмахиваться им как веером. Делал это с определённым вызовом, т.к. к нему было приковано всеобщее внимание.  Слава поэта и при его жизни была огромна. Свои импровизации обычно не записывал, это делали другие: жадно переписывали, заучивали наизусть.

Самое трепетное отношение, более того, поклонение испытывали к таланту Пушкина поэты Серебряного века: Гумилёв, Ходасевич, Блок, Цветаева, Ахматова. Те из них, кто покидал в послереволюционные годы Россию, в числе самых необходимых вещей брали с собой томик Пушкина. Первая русская эмиграция отмечала на чужбине дни рождения и смерти поэта.

Анна Андреевна Ахматова, пожалуй, единственная из поэтов Серебряного века, работала над творчеством Пушкина в большевистской России. В статьях и заметках она писала о Пушкине, как о своём современнике. Это не удивительно, в течение 40 лет Анна Андреевна изучала документы, связанные с жизнью поэта, занималась разысканием  свидетельств современников Пушкина. К 100-летию со дня рождения Ахматовой её работы, посвящённые жизни и творчеству Александра Сергеевича, были обобщены и изданы книгой. «Пушкин (Статьи и заметки)». – М.: Книга, 1989. Приведу небольшую часть оригинальных и неповторимых по проникновению в талант Пушкина суждений Анны Ахматовой.

«Если вы хотите узнать Пушкина по-человечески – прочтите его пометки на полях стихотворений Батюшкова. В своих статьях Пушкин себя одёргивал, как всегда все себя одёргивают в искусстве, а тут, на полях книги, он писал безоглядно для самого себя».

            О произведениях

««Руслан и Людмила» – очень блестяще и очень холодно. Он был молод тогда и использовал всё, что успел узнать у своих учителей – Ариосто, Вольтера. Учителя же были весьма холодные люди. Но какие блестящие стихи, какая смелость».

«Ссоры с Цявловским из-за работы о «Золотом петушке». Цявловский (советский, российский литературовед, пушкинист,1883-1947г.г. – примеч. авт.) кричал, что это русская сказка, чем доказывал своё невежество, потому что сюжеты всех русских сказок давно известны наперечёт. И в русских сказках такого сюжета нет».

«Как «Пиковая дама» сложна! Сколько пластов в диалогах. Старуха – прошлого века; оттого по-французски она говорит, как парижанка, а по-русски – как собственная прачка. Вся она выражена диалогом».

«Пушкин никогда не описывал внешности своих героев. Только Пугачёву и Хлопуше он дал внешность – подлинную, историческую. И импровизатору («Египетские ночи») внешность Мицкевича, и до чего же он там неприятный. А то, что Мицкевич и Пушкин были друзьями – легенда».

«Странно устроена душа человеческая. Стихи, даже самые великие, не делают автора счастливым. Ведь вот Пушкин: он ведь знал, что это он написал «Медного всадника», – и всё-таки не был счастлив».

«Жалеть Акакия Акакиевича нечего, у Гоголя тут была совсем другая мысль: николаевский режим уничтожил в нём человека. Акакий уже почти что и не человек. И бумагу чуть-чуть посложнее составить не может, и пёрышки чинит. За что же мне его жалеть! Вот Евгения из «Медного всадника», того можно жалеть: он, хоть и глуп, но готов пожертвовать жизнью ради любимой женщины и на Петра восстаёт… Он человек, а гоголевский Акакий уж полное ничтожество».

                   О дуэли между Пушкиным и Дантесом

Анна Ахматова в работах, посвящённых Пушкину, по-своему анализирует обстоятельства, приведшие к дуэли. По её предположениям, Пушкин угадал автора анонимных писем – Геккерна – и убедил в его авторстве Бенкендорфа и царя. Но на этом удачи его наступления закончились. Женитьба на Екатерине Гончаровой, к которой Пушкин принудил Дантеса, на самом деле вполне устраивала жениха. Наталью Николаевну он уже не любил, а женитьба на девушке из хорошей фамилии была ему необходима. Геккерн и Дантес, в противовес пушкинской, создали собственную версию этой женитьбы. Дантес, якобы, героически женится на Екатерине во имя своей высокой страсти к Наталье Николаевне, чтобы быть поближе к любимой женщине. Этой версией они уничтожали пушкинскую, для Дантеса позорную.

«Пушкин даже Музу свою не подпускал к своему семейному очагу! И вдруг царь своими унтер-офицерскими лапами лезет в его семейную жизнь и делает замечания Наталье Николаевне, «предостерегая её отечески». Мог ли он это перенести?»

Не щадит Анна Андреевна и друзей поэта. «Письма Карамзиных накануне и после дуэли – это сенсация. Это может многое переменить и разрушить. И действительно была разрушена легенда о прочной и надёжной дружбе Карамзиных к Пушкину. Письма сделали явной приверженность молодёжи обоих домов, Карамзиных и Вяземский, к Дантесу». По мнению Ахматовой друзья Пушкина «провалились на экзаменах дружбы».

Наталью Николаевну Ахматова считает одной из главных виновниц в смерти Пушкина. «Из дневника Александрин Гончаровой, найденном в Австрии во время войны явствует, что Наталья Николаевна виделась с Дантесом уже сделавшись Ланской. Конечно, она в ту пору была уже старая толстая бабища, так что никакие зефиры и амуры тут ни при чём. Ей просто захотелось дружески побеседовать с человеком, который убил её мужа, оставив сиротами её четверых детей».

«Наталья Николаевна не только глупа; это хищная, жадная, злая стерва Дантеса обожала. Его любили все: молодёжь у Карамзиных, Вяземских. Пушкин к моменту дуэли одинок». 

       О музее-квартире Пушкина на Мойке в Ленинграде

«Одно время в квартире помещался Рыбтрест. Потом на том месте, где Пушкин умер, – ванная. Зачем же внушать экскурсантам, будто всё так и было при Пушкине, как сейчас? И какая бестактность, какое бездушие – повесить в его спальне, над его постелью витрину с портретами всех его врагов! Тут и Николай Первый, и Уваров, и Бенкендорф, и Полетика! Внизу бы повесили, в раздевалке, там можно 20 таких витрин разместить. Поглядев на это, я раздумалась о том, что такое слава. Умрёшь, и над твоей постелью повесят портреты твоих врагов… Да ну её к чёрту!»

Анна Ахматова в своих пушкинских работах  отходит от общепринятого стиля литературоведческих статей и приходит к созданию новой ахматовской прозы. Разгадывать пушкинскую судьбу и поэзию Ахматовой помогает то обстоятельство, что она вольно или невольно, примеряет судьбу поэта на свою собственную.

Несколько слов о разных трактовках  исследователями биографии Пушкина взаимоотношений его и Натальи Николаевны. Не все были так категоричны, как Анна Андреевна Ахматова, имею в виду именно исследования, а не художественные тексты. Интереснейшей, на мой взгляд, является статья выдающегося русского философа В.Розанова «Ещё раз о смерти Пушкина». Впервые работа была опубликована в журнале «Новое время» в 1916 году. Василий Розанов пишет: «Не было совершенного чистосердечия и «гомерического» хохота в её рассказах Пушкину о Дантесе. Не тот смех, не та психика. Смеётся, смеётся, и вдруг глаза поблекнут… – «Ну продолжай же, Наташа! Так ты его…» – «Ну хорошо, уж поздно: доскажу завтра». Речи не договаривались, смех не раскатывался, так – улыбнётся, мертвенно улыбнётся». – «Да что ты, Наташа?» – «Ничего, утомлена. Я рано встала». И вечно утомлена. Она совершенно нравственна или, пожалуй, «корректна» в отношении к детям и мужу, и… не распинайте же вы её и не требуйте, чтобы она вдруг запела песенку над ребёнком. Откуда взять этот серебристый звон голоса, когда его нет». И дальше: «А ведь Пушкин психолог и  понимает, что коли этого – нет, то вообще ничего нет между ними».

О  жизни и творчестве А.Пушкина написано огромное количество книг и статей. В числе работ, посвящённых поэту, можно выделить исследования В.Набокова, В.Вересаева, П.Щёголева, Ю.Лотмана, В.Непомнящего, М.Филина и других. И это всего лишь часть, пусть и лучшая, из того, что посвящалось Александру Сергеевичу. Но проникновеннее других о гениальном поэте может сказать другой большой поэт. В данном случае я имею ввиду книгу Марины Ивановны Цветавой «Мой Пушкин». Это проза, но читается как стихи, рассказ о том, как Цветаева постепенно, начиная  с раннего возраста, знакомилась с Пушкиным, это признание в любви к нему. Давайте вспомним начало книги, больше всего поражает, как в нескольких предложениях,  автор сказала то, чему многие посвящали монографии.

«Первое, что я узнала о Пушкине, это – что его убили. Потом я узнала, что Пушкин – поэт, а Дантес – француз. Дантес возненавидел Пушкина, потому что сам не мог писать стихи, и вызвал его на дуэль, то есть заманил на снег и там убил его из пистолета в живот… Нас этим выстрелом всех в живот ранили.

О Гончаровой не упоминалось вовсе, и я о ней узнала только взрослой. Да, по существу, третьего в этой дуэли не было. Было двое: любой и один. То есть вечные действующие лица пушкинской лирики: поэт и чернь. Чернь, на этот раз в мундире кавалергарда, убила – поэта. А Гончарова, как и Николай I-ый всегда найдётся».

В 1834 году Пушкин пишет стихотворение «Пора, мой друг, пора…», до роковой дуэли ещё более двух лет.

           Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит –

           Летят за днями дни, и каждый час уносит

           Частичку бытия, а мы с тобой вдвоём

            Предполагаем жить, и глядь – как раз умрём.

           На свете счастья нет, но есть покой и воля

           Давно завидная мечтается мне доля –

           Давно, усталый раб, замыслил я побег

           В обитель дальнюю трудов и чистых нег.

Вслед за Анной Ахматовой остаётся воскликнуть: «Откуда он знал? Откуда он всё знал?»

                  Е.Е. Войтинская